Большой отрывокЯ птица Цинны, воспламененная, неистово летящая, убегающая от чего-то неизбежного. Мое тело покрыто огненными перьями. Я бью крыльями – опахалами из пламени. Я уничтожаю сама себя, но всё напрасно.
Наконец, мои крылья окончательно ослабевают, я теряю высоту, и сила тяжести тянет меня в пенное море, цвета глаз Финника. Я держусь на поверхности, на спине, она продолжает гореть под водой, и агония успокаивает боль. Когда меня качает на волнах, и я не могу пошевелиться, тогда они-то и приходят. Мертвецы.
Однажды я полюбила полёт, как птицы в просторном небе надо мной. Высоко летающие, парящие, зовущие меня присоединиться к ним. Мне так хочется следовать за ними, но морская вода пропитывает мои крылья, лишая возможности взмахнуть ими. Однажды я возненавидела воду, сковывающую, вселяющую ужас, насыщающую солью мою плоть, будто вонзая в неё зубы. Утягивая на дно.
Маленькая, белая, с лёгким розовым оттенком, птичка ныряет в воду, вонзает свои когти мне в грудь и старается удержать меня на плаву. – Нет, Китнисс! Нет! Ты не можешь утонуть!
Но те, кого я так ненавижу, выигрывают, и, если она будет держать меня, то тоже утонет.
– Прим, отпусти. – И она, наконец, делает это.
Здесь, глубоко под водой, я совершенно одна и всеми покинута. Слышен лишь звук моего прерывистого дыхания, неимоверными усилиями я пытаюсь избавиться от воды, выталкивая её из лёгких. Я хочу остановиться, пытаюсь выровнять дыхание, но море одерживает победу, подавляя, делая напрасными все попытки. – Дайте мне умереть. Дайте мне уйти вслед за остальными, - умоляю я нечто, что удерживает меня здесь. Но в ответ тишина.
Я нахожусь в ловушке дни, годы, может быть, целые века. Мертвая, но не умершая. Живая, но все равно что упокоившаяся. Такая одинокая, что обрадовалась бы любому - кому-то или чему-то – и для меня не имело бы значения насколько тошнотворно это выглядело бы. Но наконец-то у меня посетитель, так мило. Морфлий. Он быстро распространяется по моим венам, облегчая боль и делая мое тело более легким, так что оно вновь поднимается в воздух и затем возвращается обратно в пену.
Пена. Я на самом деле плыву в пене. Ощущаю её кончиками пальцев, то, как бережно она обволакивает мое обнаженное тело. Я чувствую сильную боль, но есть еще что-то: похожее на реальность. Мое горло, словно наждачная бумага. Я ощущаю запах горелых медикаментов с первой арены. Слышу голос матери. Эти вещи пугают меня и я стараюсь вернуться в бездну, чтобы разобраться в них. Но пути назад нет. Постепенно, я вынуждена признать самое себя. Я – девушка, сильно обгоревшая и без крыльев. Без огня. И без сестры.